РЕИНКАРНАЦИЯ. Сказка, созданная своими руками

Он помнил всё до мелочей…

В первой своей жизни он был травинкой.
Как трудно было прорастать. Скорлупа семени, в которой он находился, была тесной и твёрдой, очень сложно было её расколоть. Почва была сухой, песчаной. Откуда возьмутся силы на такой почве? Солнышко пробивалось сквозь облака редко-редко. Холодно было, и страшно.

Скорлупа тесная, но всё-таки своя, обжитая; а там, снаружи, кто его знает, что. Сомнения терзали, но что-то таки подсказывало, что пробиваться надо.

И он пробился. Использовал то скудное количество влаги, которое давали редкие дожди, дождался, когда в очередной раз вышло солнышко, поднатужился, и расколол скорлупу.

Вначале испугала безграничность. Ветер. Незащищённость. Ответственность. Хорошо, хоть не один. Вокруг прорастали другие травинки, — вместе расти легче. А сколько высохших семян, — ужас! Однако долго сомневаться было опасно – надо пускать корни, а то ветер сильный – подхватит, и унесёт в море, а там, ищи – свищи; пропадёшь, одним словом. Или пылью занесёт. Надо набираться сока, и расти…

Он вспоминал, и было чему порадоваться. Несмотря на все трудности, он действительно был травинкой, что надо: сочной, зелёной, достаточно высокой и с чувством собственного достоинства.

А потом он был деревцем. Почва – та же, и никакого тебе садовника. Правда, он был уверен, что если у него хватило сил стать такой значительной травинкой, то и деревом тоже станет таким, что стыдно не будет.

Конечно, всё шло не так гладко. Тяжело всё-таки расти, когда так мало влаги. Он и вправо корешки запускал, и влево, и вглубь, даже на поверхность выводил. Каждую песчинку надо было обследовать, — а вдруг капелька воды окажется, а то что ж: веточки растут, листья распускаются, просят… За каждую веточку дрожал, даже за самую маленькую; душа болела, когда какая-то из них не выдерживала ветра и ломалась.

На короедов со временем вообще перестал обращать внимание. Вот так и выжил. Жалко, тополёк, сосед, не смог. Засох. Хотя крепкий был, толстокорый. Заладил: «Территория, территория». Вот и не хватило водицы. И за ивушку тоже обидно. Слишком много веточек от ствола запустила, все соки у неё забрали, — и погибла. Да, не все деревца выжили, но он смог. Он не мог не выжить! Ему так хотелось посмотреть на мир с высоты!

Когда он родился в третий раз, он уже в люльке знал, что будет садовником. Много времени ушло на то, чтобы узнать, как выбирать саженцы, как подготавливать почву. Нелегко было освоить науку пересаживания. Знаешь ведь, какой это болезненный процесс для живого существа, но что поделать, вовремя не пересадишь, – погибнет. Как больно было, когда из-за его незнания страдали молодые деревца! Хотел найти учителей, — да только никто не учит, как стать садовником. Ничего, научился сам. Оттуда выхватывал знания, отсюда; думал, пробовал, искал… Было нелегко, зато какой теперь сад!

Он сидел на лужайке в саду своего ухоженного, дорогого поместья. Вокруг порхали яркие, экзотические бабочки. Лёгкий ветер доносил шум океанского прибоя. И он вспоминал. Вспоминал, как вырос и закалился на сухой и песчаной почве, — что поделать, Родину не выбирают; как жадно искал и впитывал влагу, — знания; как приходилось преодолевать сопротивление тех, кто не верил, что он добьётся своего, — где они теперь?

Вспомнил все деревья в своём роскошном саду, — своих партнёров, единомышленников, соратников. У каждого из них теперь свой сад…

Он вспоминал, и глаза его блестели. В них отражалось восхищение перед великой гармонией и справедливостью жизни, которая даёт возможность каждому проявить себя в полной мере, и каждого вознаграждает по заслугам.
Было раннее утро.

Александр Бухтияров, 1999 г.